АМИР ХОСРОВ ДЕХЛЕВИ
Тюрчанка, пусть аллах тобой не почитаем,
Перед тобой ничто вся Индия с Китаем.
Хоть раз прими меня, чтоб я забыться мог,
Забыл, как обивал напрасно твой порог.
Сказала: "Не блуждай, о странник, сделай милость!"
Могу ли не блуждать, коль сердце заблудилось?
Я стражу по ночам у стен твоих несу
И поверяю боль в твоих воротах псу.
К чему ходить в мечеть сраженному любовью?
Я к Мекке обращен, молюсь, а вижу брови.
Пою о соловьях, о розах я пою,
Чтоб только воспевать жестокую мою.
Бывало, шел в цветник, блаженствуя заране,
Теперь влечет меня твое благоуханье.
Сожги меня, сожги неправедным огнем
И пепел мой рассыпь на зеркале твоем!
Рад голову Хосров подставить под удары,
Коль для тебя в игре она подобна шару.

Хафиз
Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо -
Бухару! А в благодарность жажду родинки и взгляда.

Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет
Мусаллы садов роскошных и потоков Рокнабада.

Из сердец умчал терпенье - так с добычей мчатся турки -
Рой причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада.

В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.
Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада?

Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья,
И была завесы скромной ею сорвана преграда.

Горькой речью я утешен, - да простит тебя Создатель! -
Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая - услада.

Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
Речи о дороге жизни - вразумленье, не досада.

О вине тверди, о пляске - тайну вечности ж не трогай:
Мудрецам не поддается эта темная шарада.

Нанизав газели жемчуг, прочитай ее, - и небом
В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -- - - - - - -

Ты, чье сердце - гранит, чьих ушей серебро - колдовское литье.
Унесла ты мой ум, унесла мой покой и терпенье мое!

Шаловливая пери, тюрчанка в атласной каба,
Ты, чей облик - луна, чье дыханье - порыв, чей язык - лезвиё!

От любимого горя, от страсти любовной к тебе
Вечно я клокочу, как клокочет в котле огневое питье.

Должен я, что каба, всю тебя обхватить и обнять,
Должен я хоть на миг стать рубашкой твоей, чтоб вкусить забытье.

Пусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей, -
Вечным жаром любви одолею я смерть, удержу бытие.

Жизнь и веру мою, жизнь и верую мою унесли
Грудь и плечи ее, грудь и плечи ее, грудь и плечи ее!

Только в сладких устах, только в сладких устах, о Хафиз, -
Исцеленье твое, исцеленье твое, исцеленье твое!



Низамя Гянджеви
Лекарства не было и нет приятнее любовных мук,

Они одни лишь облегчат тобою вызванный недуг.

Ничей покой ты не смутишь, так в чем, скажи, моя вина.

Что все несчастия ко мне лишь из твоих приходят рук.

Когда ты верности чужда, к чему терпение хранить?

Моя тюрчанка неверна — и мне постыло все вокруг.

Неправ бываю я один. Гляжу — почти что волшебство:

Во всем виновен только я, а ты всегда права, мой друг.

Но не считай меня глупцом, коль из Аррана родом ты,

И Низами не из села, представь, он тоже не пастух.



Абдурахмана Джами
Что за дерзкая тюрчанка! Посмотри: она пьяна!
Полонила целый город и домой идет она,
А за ней идут безумцы многотысячной толпой,
И толпа влюбленных грешной красотой ослеплена.
У меня душа из тела к родинке ее летит,
Словно птица, что на воле хочет вкусного зерна.
Мне терпенье незнакомо, но с мученьем я знаком, –
Тяжесть этого знакомства мне надолго ль суждена?
Та свеча, что твердо знает, как страдает мотылек,
Ни за что среди влюбленных загореться не должна!
Жаждет верующий рая, а подруги – верный друг;
Филин грезит о руинах, роза соловью нужна.
Соглядатаи-святоши, что вам надо от Джами?
Только в том вина поэта, что возжаждал он вина!

***

Твои глаза приносят в мир смятенье.
Склони глаза к поникшему в моленье.
Увы! Твоих бровей туранский лук
Без промаха разит, без сожаленья.
Весь мир тебе сокровища дарит.
Душа живая – все мое даренье.
Я – пес твой. Ты порой бросаешь кость
Мне, как небесное благословенье.
Основа нити истинной любви –
В твоей красе, в любом твоем движенье.
Ты любишь видеть слезы? Я пролью
Потоки слез, как вешних вод кипенье.
Учась у черных кос, обрел Джами
И вещий взгляд, и тонкость разуменья.

Что за дерзкая тюрчанка! Посмотри: она пьяна!
Полонила целый город и домой идет она,
А за ней идут безумцы многотысячной толпой,
И толпа влюбленных грешной красотой ослеплена.
У меня душа из тела к родинке ее летит,
Словно птица, что на воле хочет вкусного зерна.
Мне терпенье незнакомо, но с мученьем я знаком, –
Тяжесть этого знакомства мне надолго ль суждена?
Та свеча, что твердо знает, как страдает мотылек,
Ни за что среди влюбленных загореться не должна!
Жаждет верующий рая, а подруги – верный друг;
Филин грезит о руинах, роза соловью нужна.
Соглядатаи-святоши, что вам надо от Джами?
Только в том вина поэта, что возжаждал он вина!

***
Полонила целый город и домой идет она,
А за ней идут безумцы многотысячной толпой,
И толпа влюбленных грешной красотой ослеплена.
У меня душа из тела к родинке ее летит,
Словно птица, что на воле хочет вкусного зерна.
Мне терпенье незнакомо, но с мученьем я знаком, –
Тяжесть этого знакомства мне надолго ль суждена?
Та свеча, что твердо знает, как страдает мотылек,
Ни за что среди влюбленных загореться не должна!
Жаждет верующий рая, а подруги – верный друг;
Филин грезит о руинах, роза соловью нужна.
Соглядатаи-святоши, что вам надо от Джами?
Только в том вина поэта, что возжаждал он вина!


Barış içinde müşterek yaşama siyaseti...