О, дивный край, где круглый год
Весна природе ласку шлет........
...Чуть-чуть волнуясь, гладь морская
Вершины отражает гор.
И прихотливый их убор,
И переливы красок чудных
В струях дробятся изумрудных,
Что омывают этот край -
Востока благодатный рай.
Когда зефир смутит порою
Гладь моря легкою игрою,
Когда случайный ветерок
С густых ветвей сорвет цветок, -
Его чуть слышное дыханье
Несет с собой благоуханье.
По склонам гор, среди лугов
Цветет там роза - королева
Сладкоголосых соловьев.
Певцу ночей внимает дева
И рдеет вся от слов любви,
Он трели звонкие свои
Лишь перед нею рассыпает...:))))
.......На базаре начинаются занимающие 284 октавы стамбульские похождения байроновского Дон Жуана. В него, попавшего в плен к пиратам и выставленного на продажу с другими рабами, влюбляется жена султана и покупает его. Переодетого женщиной Дон Жуана приводят в гарем, но он султанше отказывает: "Любовь -- для свободных!" Манифест имеет по-английски и дополнительный смысл: "Любовь бесплатна", -- говорит Байрон....

.......Переплыв Дарданеллы в том самом месте, где Леандр плавал к Геро и где Геллеспонт пересек Александр Великий, Байрон написал об этом, кажется, всем своим корреспондентам. Так же, как о фразе Али-Паши в Янине: "Он сказал мне, что я человек высокого происхождения, потому что у меня маленькие уши, вьющиеся волосы и маленькие белые руки". Эти слова Байрон без устали повторял в письмах, зная, что их будут цитировать в лондонском обществе.:)))

Байрону это в Стамбуле нравилось. "Я люблю женщин -- Бог свидетель, -- но чем больше погружаюсь в здешнюю систему, тем хуже она кажется, особенно после Турции; здесь (в Венеции. -- П.В.) полигамия целиком принадлежит женщинам".:))))

...В Стамбуле, где он провел два месяца и один день, ему -- одному из очень редких европейцев -- удалось, использовав посольские связи, попасть в гарем султанского дворца Топкапы.

В гареме пышно, Байрон уже определил это коротко: "дурной вкус". :)))И про весь город: "Всякая вилла на Босфоре выглядит как свеженарисованная ширма или декорация". В наши дни вдоль пролива, по обе стороны -- виллы замечательного вкуса, это уже новые постройки. В байроновские времена красивые жилые дома были лишь в Пере, районе, где и по сей день чаще всего селятся европейцы, хотя тогдашний запрет на их жительство среди великих мечетей, между Мраморным морем и Золотым Рогом, давно снят.
В Пере обосновался и Байрон. Он отказался от приглашения жить в британском посольстве, но принял охрану янычар. "Я был во всех главных мечетях... Проехал по Босфору к Черному морю (где скалистые известняковые берега могли напомнить ему белые скалы Дувра. ), вокруг стен города, и знаю его вид лучше, чем вид Лондона". Ездил кататься верхом в Белградский лес, вдоль византийских стен Феодосия, мимо кладбищ с кипарисами, которые он назвал "приятнейшими местами на земле". Пера, из-за которой Байрон назвал Стамбул "европейцем с азиатскими берегами", теперь именуется Бейоглу .

...Байрон, погибший за освобождение греков от турок, говорил удивительные вещи: "Вот слово турка -- это надежное слово, а на греков полагаться нельзя...", "Мне нравятся греки, это симпатичные мошенники -- со всеми пороками турок, но без их отваги", "Я провел изрядное время с греками, и хотя они уступают туркам...", "То достоинство, которое я нахожу у турок повсеместно..." и т. д.
"Он умер, как крестоносец в борьбе с мусульманами", -- красиво высказался Рассел. Да, но это величайший парадокс жизни Байрона, предпочитавшего Восток Западу и не ставившего христианство выше ислама. Более того, его жена Аннабелла и Исаак Дизраэли оставили свидетельства о том, что он всерьез обсуждал идею перехода в ислам. Свободу Байрон, правда, ценил выше и Востока, и Запада, и любой из религий. За это и умер в Миссолунги официальным -- по провозглашению султана -- врагом своей любимой Турции.

...В кошачьем мешке у пространства хитро
прогрызаешь дыру,
чтобы слез европейских сушить серебро
на азийском ветру.



serap..........al-malik ad-d'illil