Глава шестая - Последняя
Султан Сарай
На халяву потому, что из - за общей напряженки с путевками Ирина Умаровна смогла нам предложить только полный пансион, который мы раньше никогда не брали - нельзя же столько есть! Да и никогда в отеле днем мы и не оставались, ну, если только в первый день и прямо перед отъездом.
Сейчас, когда я только что вернулся из Солотчи, где провел два дня во всесоюзной здравнице Сосновый бор - я ездил туда 21 - 22 марта искать себе жилье на апрель, чтобы успеть посмотреть развитие весны: разлив Оки, прилет и пролет птиц, тетеревиные и глухариные тока - сейчас, после Солотчи, Султан Сарай не кажется таким диким, каким он нам показался в первые часы после возвращения из Каппадокии . Плотность бывших советских людей на квадратный метр его территории превышала все мыслимые пределы: за завтраком и за ужином одновременно собиралось более тысячи (!) наших соотечественников, в основном мелких лавочников и челноков со своими женами и подругами, а также с подругами жен. Опять же встречались провинциальные боссы с молодящимися и выпуклыми секретаршами, которые к завтраку могли выйти в роскошном вечернем платье и духах, а вечером - в кроссовках на босу ногу. Попадалось несколько начинающих бандитов в сопровождении изящных фотомоделей с манерами дешевых проституток. Публика была еще та! Нет, была и приличная публика, но она не орала, не толкалась, не хлестала без удержу дармовую водку и коньяк и потому была незаметной.
Представляете, как счастлива была оказаться в этом вертепе немчура, может, впервые в жизни заплатившая свои кровные дойчмарки за пятизвездочный отель. И хорошо еще, если это были настоящие, западные немцы, которые все происходящее принимали за неизбежную восточную экзотику. А если они из бывшей ГДР, и встретили здесь тех же офицерских жен из ГСВГ, которых они и раньше, при нерушимой дружбе народов братских стран социализма, ненавидели лютой ненавистью, постоянно встречая в магазинах на Александерплатц и Лейпцигерштрассе! Вполне могло дойти до смертоубийства.
Примиряло всех море. В октябре оно было ласковым и спокойным, может еще слишком теплым для нас: 22 - 24 градуса. Лишь легкая волна колыхала загорелые тела, утомленные постоянным поглощением пищи, которая, надо сказать, здесь была и разнообразнее и вкуснее, чем в Ренессансе. Вообще, несмотря на все мои брюзжания по поводу соотечественников, персоналу Султан Сарая, особенно работникам его пищеблока, надо поставить памятник. Накормить быстро, вкусно и разнообразно такое большое количество людей одновременно - это само по себе уже искусство. А ведь надо еще обеспечить поступление продуктов - тех, что нужно и вовремя. Надо рассчитать их количество - чтобы не было недостачи, и чтобы не оставались и не пропадали впустую: это просто разорительно, это при историческом материализме можно было списывать все что угодно. Здесь ты будешь списывать собственный доход. А ведь есть еще собственный персонал - живые люди: они болеют, выходят замуж, к ним приезжают родственники, у них ремонтируют квартиры и ломаются телевизоры. Ведь это все - как у нас, живые же люди!
Зато здесь, кажется, нет нашей главной проблемы. Турки не воруют. Не могу это рационально объяснить. Немцы не воруют. Американцы не воруют. Братья - славяне, хорваты, - и те не воруют. Наши воруют, причем практически все и помногу. Ну представьте себе нашу гостиницу или вот такой санаторий на тысячу мест, чтобы не по порциям, с ведомостями, чеками, накладными, двойным контролем плюс контроль сумок на выходе, а простой шведский стол, каждый берет, сколько захочет. И не только дешевую еду, но и достаточно дорогое пиво, вино, водку, коньяк, наконец. Я этого представить не могу. Ну есть же директор, несколько замов, другие начальники - а у них, естественно друзья. А у тех - родственники. Есть же местная милиция, налоговая, санитарная, пожарная и тысячи других инспекций. Есть вышестоящие начальники. Есть мэрия. Они ведь все хотят кушать - а тут шведский стол. Или это полицейские и пожарные у них такие тупые? А может это - нравственность? Совесть? Откуда при капитализме совесть, если у нас ее и при социализме не было? Не могу понять, как ни пытаюсь. Загадка, по сравнению с которой все загадки подземных городов в Каппадокии - детский ребус.
Поэтому особенно отрадно, что и в Ренессансе, и особенно здесь, в Султан Сарае, много наших практикантов, которые, конечно еще отличаются от турецкого персонала, но уже не так резко. Они проводят здесь по полгода, работают практически на всех рабочих местах, потом защищают свои дипломы в какой - нибудь Академии (!) туризма в городе Воскресенске (!) и приходят на работу в нашу службу быта и сервиса. Бедные дети! Но мало - помалу их навыки, их знания, их совесть, наконец, сделают свое дело и у нас. Лет через шестьдесят - восемьдесят, через три - четыре поколения. Но - сделают.
Мы познакомились с одной такой практиканткой, Катей из Воскресенска. Милая, скромная, правильная и работящая девушка из абсолютно простой семьи. Я в свое время работал с Воскресенским ПО Минудобрения, хорошо знал его генерального директора Николая Федоровича Хрипунова - государственный человек, он вполне мог руководить страной и руководить хорошо, по - хозяйски, как он руководил огромным, в семь тысяч человек, заводом. Судьба его трагична. Единственный источник сырья при чубайсовской приватизации попал в руки обычного олигархического банка - хищника, заводу стали выкручивать руки, Хрипунов не сдавался, в итоге - инсульт. А с Катей мы подружились: мы катали ее по побережью, купались вместе в Олимпосе и Фазелисе, она потом даже приезжала к нам в Москву. Только в ущелье Гёйнюк мы ее с собой не брали: страшно.
Гёйнюк
После Каппадокии нас вряд ли чем - то можно было удивить на побережье. Мы, конечно, опять взяли у Шамиля Самурай, съездили искупаться в Олимпос и Фазелис, встретились с девушками Островскими - кстати, случайно, в Кемере: пообедали вместе в экзотическом ресторанчике, который я запомню на всю жизнь еще и потому, что забыл там свой роскошный японский бинокль с увеличением от семи - до тридцатикратного. После этого мы заскучали, а до отлета оставалось еще целых два дня - это еще одна моя ошибка в планировании. Надо было бы оставить на реадаптацию после Каппадокии всего день или два, а за счет этого увеличить время пребывания там - но кто при планировании знал, что такое Каппадокия!
Я по - прежнему уходил гулять по утрам, фотографировал зимородков, которые целой колонией жили в тростнике у впадения речки Гёйнюк в море - чистая горная родниковая вода привлекала стайки мальков, и уж тут - то зимородки не промахивались. Они вообще никогда не промахиваются, выхватывая рыбку из воду так, что не успеешь и заметить. Как - то случайно я забрел чуть дальше, вверх по течению реки и понял, что здесь можно проехать на джипе. Потом мне попалась нарисованная от руки карта, размноженная на ксероксе, на которой были указаны кафе Али - бея с самой дешевой на побережье форелью, пещера на левом берегу реки, а потом и вообще - водопад.
Теперь я особенно жалею о бездумно потраченном до этого времени. Все реальные достопримечательности побережья - это не то, что облизано и затоптано туристами. Все настоящее, природное, подлинное находится в трех, пяти, редко двадцати километрах. Туда нет асфальта. Туда можно пройти пешком или на джипах, как независимо друг от друга сделали мы и еще трое сумасшедших: двое девушек с радио Европа Плюс и симпатичный молоденький парнишка, виртуозно владеющий таким же как у нас Самураем. Дорога вырублена сначала в левой скале, обрывающейся к речке, потом галечный спуск, неглубокий брод (вся река метра три - четыре шириной) и такой же подъем на карниз, вырубленный в правой скале. Если вдруг встретятся две небольшие машины, разъехаться можно. Но для этого одна из них должна ехать задним ходом до ближайшего места, где ширина карниза составит хотя бы четыре с половиной метра.
Но и эта дорога однажды кончается. У меня не хватило духа проехать последние пятьсот метров - вернее, проехать - то я их запросто смог бы, а вот развернуться там, наверху, когда твои колеса будут висеть над двадцатиметровым скалистым обрывом - вряд ли. А вот Сережа смог! Такой молодец! Но мы с Лялей поставили джип к стенке, чтобы справа оставалось достаточно места для проезда, и пошли пешком. Я уже был здесь вчера один и знал эти места. Дальше шла крутая тропа, еще дальше эта тропа падала вниз, к речке, надо было пройти вброд через ледяную воду - нам не привыкать, полтора года назад в половодье мы босиком форсировали разлившуюся на два километра мещерскую Пру. Еще дальше дорогу блокировала скала, обрушившаяся сверху и заклинившаяся между двумя боковыми скалами. Река образовывала глубокое - по плечи - озеро, заканчивающееся настоящим сифоном, отблески заката отражались от воды и раскрашивали в странные и тревожные цвета нависающие скалы, до блеска выглаженные намерзающим здесь зимой льдом. Признаюсь честно - дальше мы не пошли. Дальше не пошел даже Сергей. Приедем еще раз - постараемся пройти.
Столько поводов приехать еще раз!
Возвращаются все
Больше ничего интересного не было. Я не рассказал про традиционную поездку в Анталью и такой же традиционный обед в уютном рыбном ресторанчике в порту; про посещение местной достопримечательности - банана, под которым я спал в свой первый приезд сюда; про встречу с болгарином Реджепом, который совсем недавно был жертвой болгарского социализма, а теперь является полноправным трудящимся Востока и держит здесь большой ювелирный магазин; отчаянную торговлю с двумя продавщицами в магазине, продающем кожаные изделия, после которой обе выдохшиеся стороны с большим удовольствием и долго пили ароматный чай. Кстати, одну из девушек зовут Сонгюль, в честь нашей внучки, народившейся как раз когда мы были в Невшехире. Я не рассказал про кошек, живущих в Султан Сарае - об этом надо писать поэму. Мы до сих пор вспоминаем маленького, совсем черненького чертенка и его строгую, стройную, почти египетскую маму, которая зорко следила за нравственностью своего единственного сына и не позволяла ему ходить в ресторан и общаться со всякими там, дабы он не набрался дурных манер. Мы передали этого котенка и его маму сердобольной и приличной немецкой семье, которой оставалось жить в Султан Сарае еще целую неделю, и они обещали нам, что перед отъездом передадут его в хорошие руки.
Потом были сборы, бросание серебряных монет в море, ожидание автобуса, аэропорт, самолет, еще один аэропорт, уже в Москве.
Возвращаются все.
2 апреля 2001 года


ах Самара-городок...
Чудо-язва. Эксклюзифф :)