Глава вторая - Ренессанс
Страшно и таинственно
Каппадокия оставалась далекой и таинственной страной. Было немного страшно: даже вдоль побережья, где на одного коренного жителя приходится пять старых немцев и десять новых русских, нам встречались селения, мало отличающиеся от наших азербайджанских Хачмаса или Худата образца 1968 года (вряд ли в Хачмасе стало лучше в году 2000 - м!). Можно было только догадываться, как выглядит настоящая турецкая глубинка, куда мы собирались ехать. Муэдзины, имамы, янычары, женщины в чадрах, кровная месть, Аллах акбар и Смерть неверным!. Кроме того, нам было хорошо известно, что Турция является тыловой базой чеченских боевиков, и по мере удаления от побережья возрастала вероятность такой встречи, исход которой был вполне предсказуемым, хотя и не обязательно летальным. Да и лидер курдов, легендарный Оджалан, уже год томился в турецкой тюрьме из - за происков американских империалистов и предательства собственных соратников. И вряд ли кто из курдов перед тем, как взять в заложники белых англоговорящих империалистов, станет спрашивать у них на чистом курдском языке, американцы они или нет.
Но до этого было еще далеко. Сейчас мы ехали в Шереметьево в уютной Хонде нашего друга Андрея Ермилова. Я уже где - то писал про Андрея, который нашел очень бездомного котенка и стал воспитывать из него умную и взрослую кошку (это было во время нашего байдарочного похода по Мешере). Сейчас котенок вырос, а умная и взрослая кошка, которая из него получилась, постоянно дразнит и всячески измывается над ротвейлером Стивом, который к кошкам относится совсем по - другому, чем Андрей.
Андрей - редкий и абсолютно самобытный человек. Он прошел все ступеньки мелкого бизнеса от уличной торговли до солидного опта - и не только остался жив, хотя много раз ходил по острию босыми ногами, но и остался честным, порядочным и доверчивым человеком. Высокий, широкоплечий, красивый, он был офицером Советской Армии, когда наступил всеобщий разлад, и как десятки тысяч других офицеров был выброшен на задворки жизни. Его самобытность, работоспособность, чувство справедливости и покровительство Бога провели его над пропастью, и сейчас он уже недоволен своей сытой и спокойной жизнью и ищет нового применения своей фонтанирующей энергии молодого (ему чуть за тридцать) здорового мужчины.
В Шереметьеве мало что изменилось. Темно. Грязновато. Убого. Пожалуй, отношение таможни стало менее враждебным и более безразличным к простым обывателям, несметные толпы которых и для привычного глаза за день сливаются в безликую живую конвейерную ленту, присутствие которой ощущается, но никогда в деталях. Дельцы покрупнее не позволят себе стоять в очереди вместе со всеми и проходят через VIP, запивая там в компании себе подобных растворимый кофе таким же фальшивым коньяком - традиция! Правда, рейс наш не задержали, хотя он вообще был проходным, из Красноярска - Ирина Умаровна заботится о рентабельности вверенной ей фирмы! - и через три с небольшим часа мы негромко, но ощутимо стукнулись о посадочную полосу аэропорта знаменитого российского курорта Анталья.
Информация к размышлению
Если на Востоке вы чувствуете себя европейцем, а на Западе - азиатом, значит вы - русский. (www.anekdot.ru)
Старый знакомый
Мы не были здесь почти два года. Аэропорт вырос, раздался вширь, стал светлее и был просто ослепительно чистым. Все процедуры были чистой формальностью (пожалуйста, от кого это зависит, не пускайте Турцию в ЕЭС и Шенген, ну хотя бы лет десять!) и через несколько минут мы уже искали своего Ибрагима или Самира - гида, которого Ирина Умаровна послала в аэропорт встретить нас и других туристов, выбравших ее уважаемую фирму. Как и другие гиды, Самир был молодым, добродушным и оптимистичным юношей, сносно говорящим по - русски и кажется искренне любящим свое дело. Мы ехали в Ренессанс.
Информация к размышлению
A Renaissance Person wants a hotel staff whos mastered the art of making guests smile
(Выбравший Ренессанс ожидает, что персонал отеля владеет искусством заставить гостей улыбаться) - лозунг отеля Ренессанс
Ренессанс был нашим старым и добрым знакомым. Мы уже жили здесь с Лялей (я до этого был еще в Кириш Уорлд в Кемере, а Ляля с детьми жила в нашем самом первом турецком отеле - очень милом и домашнем Фавори в Чамюве) нам понравилось и не было оснований менять хорошее на что - то другое. С возрастом становишься более консервативным (Ляля говорит: занудным) и менее любопытным. В Ренессансе хороший пляж, хотя и галечный, но здесь везде галька - мы обычно ездим купаться в Фазелис или Олимпос, там роскошный песок и более красивые виды, а в Олимпосе еще и достаточно пустынно. Ренессанс стоит в сосновом лесу - настоящие средиземноморские сосны с длинными иглами и роскошным запахом смолы и нагретой хвои, проникающим в ваши окна вместе с запахом утренней свежести и запахом моря, которое взволнованно ждет вашего утреннего прикосновения.
Лицом отель повернут к морю. В затылок ему и чуть сверху смотрят горы, такие розовые и нежные под лучами солнца, которое восходит далеко за морем и тянется оттуда своими ручонками к скалам, почти нависающим над отелем. У подножья гор работает неслышная отсюда шоссейная дорога: направо - Анталья, налево Кемер. Чтобы попасть на эту дорогу, надо сразу же из отеля свернуть или направо и проехать через сам поселок Бельдиби, в котором, собственно, и находится отель, или налево, где зеленые изгороди и шлагбаумы с неизменной охраной в стеклянных будках, больше похожих на диспетчерские башни аэропортов, чем на будки ВОХРа, отмечают присутствие десятков других таких же отелей, как и наш. Между отелем и шоссе большой сад, где прямо так растут и зреют апельсины, лимоны, инжир и еще какие - то очень южные плоды. Сад перемежается островками леса - те же, но уже не стройные, как в отеле, а кряжистые, росшие на свободе сосны, тополя, бук, платаны, взбегающие по склону.
Если пройти кромкой сада по наезженной дороге, а потом продраться сквозь колючки и выбраться на шоссе, то оглянувшись сначала налево, а потом направо, можно перебежать через него и подняться в те самые горы, которые вы по утрам видите со своего балкона краем глаза, а когда купаетесь в море и плывете к берегу, то и в полный рост. Какой великолепный вид открывается оттуда при восходе солнца! Розовое море баюкает своей тихой волной спящие отели. Ни ветерка. Ни звука. Только странные птицы размером с нашего певчего дрозда, но совсем темные сверху и ярко - зеленые снизу, беззаботно и негромко переговариваются на своем птичьем языке. Достаточно тепло, чтобы ходить в шортах и рубашке, и достаточно прохладно, чтобы не обливаться потом, карабкаясь по крутым склонам. Здесь постоянно присутствует запах свежести, запах весны, крепкий запах прошлогодней листвы и сегодняшних цветов - не видимых, но всегда ощущаемых. Хорошо у нас в Турции!
Трудовые будни
В Ренессансе живет достаточно много туристов - около пятисот. Но это все солидная публика: дисциплинированные немецкие пенсионеры и пенсионерки, которых мы беззлобно называли про себя собирательным дойчеюгенд - они по возрасту ну никак не могли проскочить мимо этой печально известной пионерской организации конца тридцатых годов; жестикулирующие, неизвестно как, и главное, зачем попавшие сюда пожилые итальянцы; аккуратные и чопорные бельгийские старушки из тамошнего выездного дома престарелых; пара британских геев, которых мы звали бойфренды - молодежи было немного, в основном молодые израильские семьи с очаровательными детьми от трех до тринадцати лет, почти не говорившими по - русски в отличие от своих родителей.
Новые русские были представлены тоже немногочисленными экземплярами типа провинциального вице - губернатора со своей увядающей, но еще пышной секретаршей, или украинской семьи из двух человек, глава которой был беспощаден к местной турецкой горилке, лившейся просто из крана - открывай, подставляй и пей!, а его необъятная дружина, жинка то - есть, обожала жареные баклажаны - турки их очень здорово готовят! Нормальная курортная публика конца сезона, когда школьники и студенты уже приступили к занятиям, а богатые бездельники еще не вернулись с Паттайи и Маврикия - там сейчас весна на Маврикии, весна под созвездием Южного Креста.
Информация к размышлению
Людына, яка не пье, або хвороба, або ж така гадюка!
Украинская поговорка
Все три дня, что мы провели в Ренессансе. я вставал рано, вместе с солнцем. Купался в еще прохладном море, снимал восходы, уходил в сад и в горы. Потом мы неспешно шли на завтрак через отделанные теплым мрамором анфилады первого этажа. Завтрак в хороших турецких курортных отелях нельзя описывать, не глотая при этом слюну - да его никак и невозможно описать! Выбор блюд настолько огромен, все они настолько привлекательны внешне и вкусны, когда их распробуешь, что невольно, и может впервые искренне, начинаешь жалеть о возрасте, потому что в наши годы чревоугодие это не тот грех, с которым невозможно бороться. Вообще, с возрастом число соблазнов, уводящих от праведной жизни, уменьшается. Вот еще перестану заглядываться на молоденьких девушек - и все!
Информация к размышлению
Лучший способ похудеть - это не есть натощак. (www.anekdot.ru)
Когда внимательно приглядишься ко всей этой экзотике, видишь, что исходные продукты - те же: молоко, сметана, кефир всех видов, в том числе и местный типа мацони; масло, сыры, включая козий и овечий, крупы, макароны, мука, морковь, лук, чеснок, капуста, огурцы, помидоры, баклажаны, кабачки, перец, картошка, колбаса, ветчина, сосиски, сардельки, мясо - баранина, говядина, курица, редко - свинина; рыба, специи. Все - то же и не то, потому что трудно представить себе, сколько разнообразия можно сотворить из двух десятков исходных ингредиентов, жареных, вареных, протертых, завернутых друг в друга в самых немыслимых сочетаниях, придающих немыслимые оттенки вкусу. О фруктах, свежих и во всех видах сиропов и медов, о соках, обычных и выжатых при вас из фруктов, только что сорванных в саду, о проросших экзотических зернах, восстанавливающих былинную силу, поистраченную на здешних роскошных постелях, просто умолчу. Не буду приукрашивать - кофе бочковый, утренний. Хороший кофе будет где - то после полудня в многочисленных здесь забегаловках под открытым небом и в легких павильонах. Зато какие булочки, пирожки, рогалики, круассаны, пирожные! Какие чисто восточные сладости! А сколько сортов хлеба - и какого! Не верьте, что самый лучший хлеб - русский. Может, так оно и было раньше, до полного торжества исторического материализма. Может, и сейчас остались умельцы где - нибудь в Каргополе или Чердыни. Лучший хлеб пекут в Финляндии, по тем российским рецептам, которые пришли туда веке в восемнадцатом и с тех пор естественно и непрерывно передаются из поколение в поколение, совершенствуясь в умелых руках финских мастеров и мастериц. Какой - то вклад в эту непрерывность вносят и наши, посольские, живущие на столь скудную зарплату, что финские неподкупные гаишники отказываются брать с них штраф даже за явные превышения скорости. Вносят вклад потому, что постоянно экономят и не могут покупать дорогой финский хлеб, а пекут свой - в духовках или специальных печках. И эта традиция тоже передаются из поколения в поколение.
Информация к размышлению
Похудеть можно только с закрытым ртом.
(Любимая поговорка моей любимой жены)
Следующее в распорядке дня после завтрака - кормление кошек. Из холла в море вы спускаетесь по мраморной же лестнице, то разбегающейся в стороны, чтобы обогнуть прудик с фонтаном, то превращающейся в мостик над ручьем, вытекающим из этого самого прудика. Ниши, уголки и закоулки лестницы заполнены цветами, декоративными кустарничками, просто газонами. В них - то и живут кошки, которых сердобольные туристы кормят деликатесами из ренессансной столовой, тайком от персонала завернутыми в белоснежные салфетки. Я могу поклясться, что в первоклассном рыбном ресторане в Опатье в Хорватии официант подсказывал (!) кошке, к какому столику можно подойти и попопрошайничать рыбки - кошки, как известно, любят рыбку, а официанты - лучшие в мире психологи и сразу определяли, что к нашему столику - можно.
После завтрака - пляж. Удобные пластиковые раскладушки, остроконечные тени от пальмовых ветвей, горы, из розовых ставшие бледно - серыми и чуть вибрирующими от потоков нагретого воздуха, девушки топлесс - и откуда они только взялись?, холодное пиво в запотевших стаканах, теплое море с хорошей, но не слишком высокой волной… Сегодня мы балдеем. С завтрашнего дня - совсем другой распорядок. Будем привыкать к езде по здешним дорогам в горах.
Бельдиби
Если выйдя из ворот отеля, вы свернете направо и пройдете метров сто по обычной российской асфальтовой дороге - без разметок и обочин - то попадете на улочку поселка Бельдиби, расположившуюся слева от дороги прямо под глыбами нависающих над ней двух горных пиков: одного похожего на пирамиду Хеопса, поднятую над местностью еще метров на двести, другого - на башню танка Т - 62, повернутую в сторону Анталии, но без пушки, которую наверное, разворовали и продали чеченцам отдыхавшие здесь тайком от начальства тыловые генералы и боевые прапорщики непобедимой и легендарной армии. Собственно, это еще не поселок, а цепочка магазинов, магазинчиков, кафе, мастерских, вытянувшаяся вдоль высокого тротуара, кое - где уже мощеного цветной плиткой. Сразу же за кафе Измир Антилоп Авантаж, которое образует начальное звено в этой цепочке, на телеграфном столбе висит небольшая вывеска Istanbul Rent a Car, а прямо под ней стоят два - три джипа Судзуки Самурай. Это контора проката автомобилей, в которой работает Шамиль.
Представители солидных бюро проката с мировым именем - “Herz”, “Avis”, “Eurocar” - есть в каждом отеле. Мы уже были в нашем “Avis” и заказали большой “Форд” с мощным мотором и кондиционером для поездки в Невшехир и обратно. Это достаточно дорого, но надежно - и в смысле машины, и в смысле страховки. Для поездок на 50 - 70 километров вокруг отеля нет смысла брать дорогую машину - можно обойтись более дешевым неприхотливым “Самураем”. Практически каждый раз здесь на побережье мы берем эту похожую по характеристикам на нашу “Ниву”, но более приятную в управлении машину с брезентовым верхом, который легко снимается и превращает ваш “Самурай” в кабриолет “4х4”. А вообще, в Турции мы брали “Фиат Уно”, “Фиат Темпра”, а также местные “Доган” и “Шахин” - производимые по лицензии “Рено” французские версии конца шестидесятых годов - надежные, просторные, дешевые но достаточно тупые машины. Что - то вроде нашей “Волги” восьмидесятых годов, которую, правда, дешевой тогда назвать было нельзя. Оптимальной машиной для двоих я бы назвал “Фиат Уно” - но если вы собираетесь ездить только по асфальтированным дорогам. Если по любым - берите “Самурай”.
Шамиль оказался приятным, ладно скроенным пареньком лет тридцати. Загорелый, с традиционными усами и обаятельной, очень искренней улыбкой, он неплохо говорил по - русски - за те десять лет, что мы бываем в Турции число знающих русский язык выросло фантастически! Одновременно с бюро проката он обслуживает небольшой магазинчик с продуктами повседневного спроса турецких трудящихся и кафе на десяток столиков, пустующих в это время дня - жарко! Формальности заняли пять минут, потом традиционный чай из небольших приталенных круглых стеклянных чашечек, которые так красиво подчеркивают естественный кирпично - красный цвет хорошего чая - и мы расстаемся друзьями. Одной машиной на стоянке нашего отеля стало больше. Кстати, охрана быстро узнает вас в лицо, и хотя мы уходили пешком, а въезжаем на машине, никто уже не спрашивает никакого пропуска - поднимаем руку в приветствии, улыбаемся друг другу; шлагбаум уже открыт; чуть прямо, поворот направо - и мы на парковочной стоянке, находящейся на территории отеля, но прикрытой от самого отеля густой живой изгородью.
У нас полупансион, то есть, завтракаем и ужинаем мы в отеле, а обед добываем себе сами. Идем в поселок добывать обед. На двухстах метрах той же улицы, где мы только что взяли машину, находится с десяток, если не больше, кафе. Выбираем наиболее экзотическое, с бассейном и фонтаном под сплошной завесой из винограда, спелые грозди которого свисают из - под простой конструкции из двухдюймовых труб. Занята всего пара столиков и такими же бледнолицыми, как и мы: те, кто освоился и загорел, стараются уехать подальше - это не проблема, даже без машины. Наша Надежда, которая воспитывает кошек, пока мы сидим тут в кафе, была в Турции одна, впервые за границей (!), с небольшим запасом английских фраз - и разъезжала по всему побережью на дулмушах - микроавтобусах типа нашего автолайна (не отсюда ли пошли автолайны?). Мы еще с первого приезда называли долмуши по - своему - долмoбусами (долмуш + автобус).
Оказалось, что бассейн это не столько украшение, сколько хранилище еды - в нем плавает живая форель, которую вы можете выловить себе сами. Если сможете. Мы не смогли, сколько ни старались. Проворный паренек, официант, тоже сразу не смог, потом просто впрыгнул в бассейн, согнал рыб в один угол, изловчился, бросился всем телом в этот угол, держа сачок, как копье, быстро повернул и выхватил его из воды - там уже трепетала рыбина. Через пару минут таким же образом была поймана вторая, тоже обреченная на съедение нами под неплохое местное и потому очень дешевое белое вино. Сегодня еще можно пить днем - никуда не едем. Завтра уже нельзя.
В кафе мы были не одни. Рядом за сеткой кипела жизнь. Сначала показались длинные уши, потом круглый глаз, потом ловко откуда - то из - под земли выпрыгнуло все серое и ушастое существо. Кролики! Мы как - то забыли, что они живут в норах! Вот и здесь вдоль стены было отгорожено пространство метра два на метров пять, поставлена небольшая будочка, вокруг нее набросаны капустные листья и какая - то ботва, а взрослые кролики и уморительные и милые малыши бесенятами выскакивали из - под земли, хватали листики и уволакивали их туда же, под землю. Это было так неожиданно, так ловко, так здорово! Ну, цирк!
Кстати, свежая форель с обилием овощей и зелени, с теплым хлебом, напоминающим лаваш, под бутылку холодного белого вина (не фальшивого) и с бесплатным виноградом прямо с лозы - доставай и ешь, вымыв предварительно в фонтане - обошелся нам раза в два - три меньше, чем стандартный обед с местными мясом, картошкой и пивом в захудалом кафе на Арбате. Хозрасчет! Все местное, расходы на транспорт нулевые, рабочая сила дешевая. Взятки, наверное, платят, не без этого, но что не в таких ужасающих размерах, как у нас - это факт. Свидетельство тому - вот эти низкие цены. Догоним и перегоним Верхнюю Вольту, товарищи!
Я что - то все время опять скатываюсь на борьбу с преступным режимом Ельцина - Мавроди. Где Ельцин?! Где Мавроди?! И кто же это тогда у нас без них в подъездах писает? Ну не может же один Путин - и во всех подъездах! Тут у нас, кстати, ремонт в подъезде был недавно - все побелили, покрасили. Наверное, ремонтники и обязаны были бы заранее закрыть все пленкой, а потом вымыть - должно же это все быть предусмотрено технологией. Но к каждому ремонтнику Лужкова или Ресина не приставишь, ремонтники тоже люди и тоже подворовывают, как и вся страна - в итоге из восемнадцати площадок в подъезде чистых всего четыре - пять. Остальные жильцы уже третью неделю ждут, когда на выборах победит Зюганов и пришлет кого - нибудь вымыть у них под порогом. Это в Москве, в третьем тысячелетии после рождества Христова, втором десятке лет при так называемой демократии. Не догоним мы Верхнюю Вольту. Никогда не догоним!
Вот что пишет по этому поводу очень уважаемый мной Алексей Иванович Подберезкин, приличный человек, хотя и политик: Очень примечательно наблюдение профессора Ванкуверского университета А. Батлера: Нечего пенять на американцев, нечего пенять на Горбачева, нечего пенять на Ельцина. Вынужден признать: сам русский народ, его терпимость, православность, массовая политическая безграмотность, покорность, смирение, дряблость воли привели к тому, что он сейчас имеет. А имеет он сейчас безвластие, бездержавие и нищету. Да еще Чечню. И так будет продолжаться до тех пор, пока он не активизирует свои другие качества, которые все еще дремлют в его генах. Это - смелость и ярость духа, бойцовский порыв и бесстрашие, стремление к свободе и равенству, это - ненависть к тиранам Нам русским, это советует американец!. Алексей Подберезкин Русский путь, М., РАУ - Университет, 1999, стр. 18
Я не во всем согласен с профессором, но к терпимости и дряблости воли моего родного народа я бы прибавил еще и повальное пьянство как его любимое времяпровождение. Нация спилась, и если бы не наши бабы, которые по определению слона на скаку остановят и хобот ему оторвут, то от страны давно бы уже ничего не осталось, кроме гор пустой стеклянной тары. Одна надежда на утечку мозгов. Утечку мозгов - к нам из мусульманского Азербайджана, из той же Чечни, из христианских Грузии и Армении, из буддистской Калмыкии, из других наших бывших братских республик. Рожденные русскими бабами в русской среде, говорящие по - русски, их дети, может, и будут обладать той смелостью и яростью духа, которые мы пропили и проворовали, вывезли за границу вместе с нефтью и газом, обменяли на сникерсы и тампаксы, поощряемые и понуждаемые нашим самым независимым в мире телевидением.
Информация к размышлению
Что будет, если из России вдруг исчезнет вся водка? В природе ничего не исчезает бесследно. Если в России вдруг исчезнет водка, значит, где - то она появится. Вот там, где она появится, там и будет Россия... www.anekdot.ru
Для сравнения и еще большего контраста приведу слова о душевном складе самих американцев, сказанные в конце XIX века великим французским психологом и социологом Гюставом Лебоном о тогдашних янки:
Преобладающими чертами этого душевного склада, с точки зрения характера, являются: запас воли, каким (может быть, исключая римлян) обладали очень немногие народы, неукротимая энергия, очень большая инициатива, абсолютное самообладание, чувство независимости, доведенное до крайней необщительности, могучая активность, очень живучие религиозные чувства, очень стойкая нравственность, очень ясное представление о долге. Гюстав Лебон Психология народов и масс, Спб, изд. Макет, 1995, стр. 56
У нас этими качествами обладают, пожалуй, только некоторые бандюки да большинство выходцев с Кавказа.
Информация к размышлению
Россия - это страна, населенная русскими, которыми управляют россияне.
Приписывается Л. В. Шебаршину
Абыдна, да?
Янарташ - Горящий камень
Я совсем забыл рассказать, что вчера в аэропорту мы познакомились с очаровательной девушкой Юлей Островской из Омска, которая со своей мамой Галиной Матвеевной выбрала ту же Тройку и поэтому тащила свой чемодан к тому же микроавтобусу, к которому Салим уже тащил мой чемодан. Я вообще знакомлюсь легко - а тут такой повод! За двадцать минут разговора в автобусе мы узнали друг о друге все, друг другу понравились и даже моя бдительная и очень ревнивая супруга ничего не имела против, чтобы мы завтра все вместе, вчетвером, поехали в Янарташ, что в переводе, говорят, означает горящий камень.
Янарташ - это один из примеров самозарождения мифов. Общепринято считать, что именно в Янарташе внук Сизифа Беллерофонт, оседлавший по наущению Афины Паллады крылатого коня Пегаса, убил грозное чудовище Химеру, вернее, вогнал ее ударом копья под землю, в скалу, из которой до сих пор вырывается ее огненный язык. Общепринято - потому что Гомер поселил Химеру в Ликии во владениях царя Иобата, к которому и был направлен Беллерофонт, оклеветанный женой другого царя, Пройта, чтобы найти здесь смерть по капризу отвергнутой им женщины. Все вышло по - другому. Имя Беллерофонта сохранилось в веках. Огненные языки Химеры до сих пор вырываются из скал Янарташа на высоте примерно полукилометра над уровнем моря, которое плещется прямо здесь, у подножия этих скал. На языках Химеры предприимчивые местные жители кипятят воду в обычных ширпотребовских чайниках и заваривают ярко - красный чай, который за небольшую плату предлагают усталым туристам, в основном, немцам, поднимающимся сюда от моря по горной тропе.
Этот красивый миф, документально подтвержденный Гомером, Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима, М., изд. Правда, 1987, стр. 124 - 127 породил другой, уже на местной основе. В четырех километрах от Янарташа скалы расступаются, образуя ворота в античный же город Олимпос, который чеканил свои серебряные монеты еще за сто с лишним лет до нашей эры. Потом город был дважды разрушен - сначала пиратами, потом Сервилием Руллом и, наконец, восстановлен Адрианом после того, как он сам лично посетил этот город в 131 году уже нашей эры. Вообще, Адриан - это вроде нашего Лужкова. Он, правда, говорят был человеком сомнительной нравственности (покажите мне хотя бы одного нравственно безупречного императора, президента или, на худой конец, мэра!), но как и Лужков, тоже был хорошим строителем и крепким хозяйственником. Где бы вы ни оказались - во Франции или Греции, в Германии или Испании, в Мавритании или Великобритании, в Италии или Сирии, в Израиле или вот здесь, в Турции - везде вы найдете дороги, театры, мосты, акведуки, порты, храмы и целые города, построенные при нем, по его приказу или названные в его честь. Кстати, первое настоящее правительство, структурированное по функциональному признаку, кажется, было создано тоже Адрианом. Эрнест Ренан Христианская церковь, изд. Н. Глаголева, Спб., репринт Терра, 1991, стр. 9 - 18 Но мы опять увлеклись - причем здесь Адриан, а тем более, Лужков? Мы же говорили о самозарождении мифов.
Другой миф родился из ряда фактов. Античность, вечный огонь (а запасов природного газа, вырывающегося из скал Янарташа, хватит еще не на одно тысячелетие, если только не слишком много чая будут кипятить на нем для туристов), город под названием Олимпос со своим стадионом всего в четырех километрах от горящих скал не могли не породить мифа о том, что олимпийские игры родились именно здесь, а не где - то в Греции и первый олимпийский факел зажигался как раз от горящих скал Янарташа.
Руины Олимпоса находятся не в таком в хорошем состоянии, как, например, руины Аспендоса или Сиде до которых отсюда около двух часов езды на машине. Город разрушен примерно так же, как и высокогорный Термесос, расположенный на отметке свыше тысячи метров над уровнем моря километрах в пятидесяти от побережья, чуть севернее Антальи, и упоминаемый еще за 1400 лет до рождения Иисуса Христа. Тем не менее, в Олимпосе можно найти все элементы античного города: акрополь, амфитеатр, агору, публичные бани. Все это, правда заросло колючим кустарником, а кое - где даже растут настоящие апельсины и лимоны и их можно запросто сорвать и съесть тут же, без отрыва от античности.
Мы едем в Янарташ. Но сначала надо заехать за девушками Островскими, которые живут в соседнем Кемере, километрах в двадцати от нашего Бельдиби, в отеле с таким же благозвучным названием Озкаймак, как и наш будущий отель в далеком и таинственном городе Конья. Почти в центре Кемера во фруктовой лавке загружаемся экзотикой: виноград типа наших дамских пальчиков, другой виноград, без косточек и удивительно сладкий и ароматный, густо - синий инжир, груши, персики с румяными щеками смущенных девушек - все это моется тут же под краном приветливым продавцом, фасуется в пластиковые мешки и размещается прямо под открытым небом - на заднем сидении нашего Самурая рядом с пятилитровой бутылью воды из горных родников: горы здесь везде и вода поэтому прекрасная.
Озкаймак ищем минут десять, руководствуясь логикой и чутьем, уткнувшись, правда, по дороге в пару тупиков. Моя любимая жена язвит, что если я за рулем, то машина сама по себе приедет на скотный двор, даже если он единственный на всю округу. Это не совсем так. Мы лихо ориентировались, будучи впервые в таких больших и бестолковых городах, как Измир, Хайфа, Загреб, хотя правды ради стоит признать, что отчаянно плутали в родном Санкт - Петербурге и даже на станции Хвойная в Новгородской области.
Озкаймак как Озкаймак. Наш Ренессанс - то получше будет. И намного. Хотя бы потому, что из - за обилия соотечественников Озкаймак больше похож на какую - нибудь черноморскую профсоюзную здравницу в разгар сезона. А еще - у Озкаймака нет своего моря: на море надо идти через соседнюю территорию. Хорошо, хоть не на автобусе, а то и такие случаи бывали.
Девушки выходят такие курортно - беззаботные, просветленные и воздушные, что даже завидно - я вряд ли когда способен придти в такое иллюзорное состояние духа, но прелесть этого состояния чувствую достаточно глубоко. Юлечку в аэропорту я принял за семнадцатилетнюю девушку, неудачно сдавшую вступительные экзамены в вуз и путешествующую под бдительным оком мамаши, чтобы забыть огорчение и разочарование. У Юли круглое, всегда смешливое лицо с ямочками на полных щечках, нежные плечи, красивые руки, полная грудь такой невинной формы, которую нельзя описать словами, а можно лишь почувствовать прикосновением, разом ощутив и точность линий, и спелую тяжесть объема, и шелковистое тепло нежности, таящей неизрасходованный еще запас тайной страсти. Хорошие девушки растут в Омске! Юле двадцать шесть лет, поэтому ее мама может быть вполне спокойна: все знают, что девушки до двадцати и после двадцати пяти лет меня не интересуют. Ну, если только с точки зрения эстетики…
Юлина мама, Галина Матвеевна, Галочка, на Юлю совсем не похожа: темная, невысокая, энергичная, она была скорее похожа на заведующую идеологическим отделом райкома партии времен исторического материализма. Так и оказалось: в мирной жизни Галочка работала вице - президентом довольно крупного омского банка, выросшего из местного отделения банка советского. Я и в свои лучшие годы был далек от банковской системы, но мне казалось, что своих денег у таких банков почти никогда не было, невозврат выданных кредитов огромен, ликвидность поддерживалась путем достаточно сложных манипуляций с цифрами, а на текущую собственную жизнь руководства шли жалкие проценты от операций по счетам еще дышащих заводов, всегда бедных бюджетников и процветающих бандюков - от ликероводочных до бензозаправочных, да еще часть верхушки от зачетов и прочих махинаций. Этих жалких процентов хватало на взятки властям, местным и московским, а еще на хорошие машины и на неплохую по местным меркам зарплату себе, раз в двадцать - тридцать превышающую среднюю по стране. Масштаб деятельности простирался от мелкого мошенничества до чистой уголовщины. Не знаю, как сейчас, но мне кажется, что в девяностые годы так, или примерно так, работало 80 - 85 процентов всех банков страны.
Кое - что о банках ї
Идет как - то Иван - денег нет а выпить хочется. Заходит к Абраму и говорит:
- Абрам, дай в долг рубль до среды.
- Ладно, Иван, но в среду отдашь два. А на всякий случай ты мне свой зипун в залог дай.
Согласился Иван. Взял рубль и собрался уходить. Тут Абрам говорит:
- Слушай, тебе ведь трудно, наверное, в среду сразу два рубля отдавать. Ты лучше один сейчас отдай, а один - потом.
Отдал Иван ему рубль. Идет домой, репу чешет и думает: "Вот ведь! Ни рубля, ни зипуна, и выпить не на что, еще и должен остался - и Абрам прав!" www.anekdot.ru
До Янарташа отсюда километров сорок, не больше. Сначала вы проезжаете Фазелис, мое любимое место на побережье - мы еще там будем, потом форельные фермы Улупинара - и сюда мы завернем. Через несколько километров от Улупинара прямо в точке перегиба горной дороги стоит едва приметный указатель Yanartas - Olympos. Здесь надо осторожно свернуть налево. Осторожно - потому что видимости ни в одну сторону шоссе нет, крутой поворот налево сразу же переходит в крутой спуск вправо вниз и узкий горный серпантин будет падать метров на пятьсот вниз, пока километров через шесть не покажутся первые строения и сады деревни, питаемые полувысохшим сейчас арыком. После моста надо свернуть налево, прямо в деревенскую улочку, по которой бродят козы, дети и собаки. Направо - в Олимпос. После деревни выщербленный сизый асфальт как - то незаметно исчезает, а на пыльной грунтовке впереди будет всего одна развилка: влево уйдет дорога на ферму у подножья горы, совсем вправо - к морю, до которого осталось метров триста, и дальше опять к Олимпосу. Нам нужна дорога, уходящая чуть левее от основного направления, но не та, что идет на ферму.
Через полкилометра дорога забирается немного в горы и там теряется в сосновом лесу, в котором стоит небольшое кафе, будочка кассы и чуть поодаль необходимые удобства. Здесь же, между соснами, стоят две - три машины, хозяева которых ушли наверх по неширокой, но ясно читаемой тропе, которая вьется среди скальных нагромождений, колючего кустарника (тамариска?) и искривленных от постоянных ветров с моря сосен с огромными кронами, и их длинные иглы, упавшие за зиму, выстилают поверхность, под которой уже нет ничего, кроме камня и камня, то серого, то красноватого с тоже искривленными прожилками.
Подъем занимает минут сорок. Сверху спускается усталая но довольная немчура, оживленно обменивающаяся возгласами восторга. Народ в основном пожилой, но неутомимый и не ведающий преград. Несколько лет назад в Мирах Ликийских, но не там, где жил и работал Николай Угодник, а совсем рядом, где хорошо сохранились гробницы, целиком вырезанные в скалах лет за шестьсот до рождества Христова и, соответственно, почти за девятьсот лет до самого Николая Мирликийского, который жил здесь во плоти между 245 и 326 годами нашей эры. Представляете, огромная скала высотой в сто - сто пятьдесят метров, и в этой скале десятками этажей - ниши гробниц, причем, фасад каждой ниши архитектурно обработан: колонны, порталы, фронтоны - и все это в дикой отвесной скале. Не знаю как, а главное, зачем, престарелая британская туристка, бабулька лет за семьдесят, забралась на кромку такой ниши на третьем или четвертом ярусе, но - забралась, вскарабкалась. Вскарабкалась, глянула вниз - и обмерла: слезать - то всегда труднее. Ее снимали пожарники!
Но мы уже пришли. Справа - развалины не то небольшой крепости, не то замка. Слева - отвесная скала. Прямо - наклоненная градусов под тридцать голая площадка серого цвета размером побольше футбольного поля. На ее ровном сером цвете хорошо читаются черные задымленные провалы неправильной формы диаметром от двадцати сантиметров до полуметра. Кое - где на черном фоне пляшут сине - оранжевые языки пламени. Янарташ. Горящий камень. Огненные языки Химеры. Это здесь.
Улупинар
В Олимпос мы сегодня не попали: задержались на роскошном пляже, который протянулся на много километров от горящих камней Янарташа до самых отвесных скал, скрывающих вход в Олимпос. Пляж пустынен. Слева, возле деревни стоят несколько зонтиков, крытых тростником, под ними на белых шезлонгах загорают те, кто догадался снять здесь дешевый пансионат и проводить время среди садов, античности и у вечного, незамусоренного и совсем открытого Средиземного моря, Akdeniz по - турецки. Справа перспективу закрывает густой сосновый лес, быстро поднимающийся по склону, и серые отвесные скалы вырастают уже из этого леса и растут дальше до самого неба, закрывая собой пик Западного Тавра (Bey Daglari) с отметкой 2320 метров. До скал и до леса кажется подать рукой - кристально чистый воздух скрадывает расстояние. Однако, достаточно большой теплоход, стилизованный под старинный парусник, который доставил туристов в Олимпос и ждет их сейчас под скалой, смотрится отсюда игрушечной лодкой. Другой пик высотой 3086 м - гора Akdag - высится своей снежной вершиной над зонтиками пляжа, над горной грядой, покрытой лесом и еще над одной, уже далекой и потому синей цепочкой гор. 3086 метров - это меньше, чем, например, Эльбрус, но выше, чем Авачинский вулкан на Камчатке. Да дело и не в высоте - дело в какой - то особой гармонии всего, что нас сейчас окружает: гармонии воздуха, моря, гор и настроения. Тем более, что настроение наше повышается - мы едем обедать на форельную ферму в Улупинар.
Карабкаемся вверх по серпантину, осторожно разъезжаясь со встречными машинами. Езда в горах требует предельного внимания и контроля: чуть зазевался - улетишь вниз вместе с машиной. Закругления серпантина приходится буквально облизывать, вписывая машину в геометрию поворота. Когда меня впервые вез таксист в Миры Ликийские, я ахал и внутренне содрогался в таких местах - а их на той дороге было очень много, да еще гигантские автобусы навст