Вот и осталось только два слова: все кончено....
А было хорошо. Сначала – ухаживания, флирт, свидания, цветы, взгляды, он держал меня за руку, - и хотелось весь мир перевернуть... И было много смешного и интересного, столкновение двух культур, Востока и Полувостока... Романтика первого года; свидания в выходные, телефонные разговоры по вечерам после работы – часами, а потом получаешь заоблачный счет на мобильник... И он ехал ко мне на электричках через пол-Германии, и на дорогу должно было уйти 9 часов... а я не могла дождаться – и поехала к нему навстречу на электричках...
И в моем холодильнике завелись хлеб, сыр и колбаса на завтрак, так как кофе с мандаринкой завтраком не считается. А он купил себе стереосистему синего цвета. И кофеварку синего цвета. Он даже пепельницу синюю купил, потому что это – мой любимый цвет. И я приезжала к нему на выходные; мы шли в кафе с друзьями, а сами только и думали: когда уже можно будет сбежать домой....
А потом был переезд к нему, и месяц в комнате – девять квадратных метров – а на полу – коробки с моими книгами и посудой, так что к кровати не подойти, а письменный стол был уставлен какими-то вещами. Можно было жить только в ванной на коврике.
И – о чудо! новая квартира, и все это огромное пространство – наше, только ставить там пока нечего... И потихоньку покупаются кровати, телевизоры, шкафы, компьютеры... И отпуск в «олл инклюзив», мы неделю валяемся на камнях и ничего не делаем, как пожилая семейная пара. И лето, самое жаркое лето в Геттингене, когда на улице плюс тридцать пять, и продолжается это три месяца, и мы открываем окна нараспашку и смотрим любимые фильмы... и мы уже и вправду семейная пара; я научилась готовить его любимые турецкие блюда, он регулярно приходит с цветами, и я уже не ругаюсь, когда он идет «с мужиками на футбол», а он привык к моим громким русскоговорящим подружкам... И каждый раз, принося из магазина продукты, он приносит два киндерсюрприза: я собираю две игрушки, а он съедает два шоколадных яйца...
А потом... потом все продолжалось так же. Только - ссоры, только – уговоры принять ислам, только – постоянная боль от того, что он все скрывает от своих родителей. И приезжает его сестра, и он спит на коврике в большой комнате, так как она может «неправильно понять», если мы будем вместе в спальне. И – ревность, безумная ревность и понимание, что вот оно – то, из-за чего он моим никогда не будет. Не другая женщина, а – семья...
И вот он отказывается ехать со мной в Россию, и мы расстаемся в первый раз, и я еду одна. Естественно, он жалеет о том, что сделал. И просит меня вернуться, и естественно, я возвращаюсь.
И дальше: завтраки на моей любимой кухне, и букеты цветов, и отпуск, и все вроде по-прежнему... Я не смогла забыть, что он хотел расстаться из-за своей семьи. И вот уже я говорю ему, что все кончено. И он тут же просит моей руки, и умоляет не уходить, но...
А потом – переезд, новая квартира и почти новая жизнь. И мне не так уж плохо, я не плачу вечерами, я встречаюсь с друзьями... а иногда приходит он – и смотрит на меня телячьими глазами, и в них немая просьба вернуться и вернуть все. И я не могу устоять...
Вот мы снова вместе, и все потихоньку возвращается: романтический уикэнд в Любеке, мои вещи, раскиданные по его квартире, и его – по моей.... И он купил мне зубную щетку и крем для лица, чтобы я их не таскала с собой в сумочке... И новые тапки, а пижаму я беру его... И каждый вечер – бой за подушку, так как две приличные подушки, которые у нас были, мы поделили: одна – у него дома, другая – у меня. И снова на стене висит рисунок с нашими именами, переплетенными и вписанными в изображение дома, который нам нарисовал один каллиграф в Капалы Чарши. А самое главное – его лицо на подушке по утрам, когда он открывает глаза, видит меня – и улыбается...
И – еще одно предложение, на этот раз принятое; и мы оба на седьмом небе от счастья, а тут еще приезжают его родители – и он говорит, что это – хороший знак. Что они очень хотят со мной познакомиться. Но знакомство происходит в кафе, и после получаса, который потребовался, чтобы допить чай, они уходят с явной целью меня никогда больше не видеть....
И постепенно, по маленьким сигналам, по изменению ветра начинаю понимать, что никогда-то он не пойдет против воли родителей, что мне это нужно больше, чем ему... что он лишь тянет время, надеясь на то, что они ему позволят на мне жениться, а они никогда не позволят, и я уже устала слушать, как он откладывает дату свадьбы все дальше и дальше, а он говорит, что мне недостает терпения, и что его тянут в разные стороны, и он не может разорваться.....
Я терпеливая... я долго могу терпеть. Но я вижу, что я ему не нужна так, как он – мне. И понимание приходит с болью. И вдруг думаешь: не было этих четырех с половиной лет полусемейной жизни, потому что если были – то это был самообман. И грызет червяк сердце изнутри, и шепчет злорадно, что я отдавала больше, чем брала, что он никогда не любил.... и что с самого начала все было ясно, а я придумала себе красивую сказку и жила во сне.
И мы расстаемся в третий раз за три года.
Сколько нужно времени, чтобы принять важное решение? А сколько нужно времени, чтобы отменить его? Сколько нужно слез выплакать, чтобы не наступить опять на те же грабли.... сколько можно тянуть с разрывом, или вот так встречаться-расходиться, пока не надоест? И сколько нужно силы воли, чтобы разум победил сердце, чтобы сказать себе: «Так будет лучше», и не возвращаться больше?

Когда-нибудь наступит утро, и я проснусь, и все, что было, все годы, проведенные вместе, покажутся просто далеким сном....


Women give to men the very gold of their lives; but they always want it back in small change. (c)